Мое открытие "серебряного века" русской поэзии
К. Бальмонт, Н. Гумилев, А. Ахматова (Примерный текст сочинения)
Красивое название "серебряный век" заставило меня обратиться к русской поэзии конца XIX - начала XX столетия. Этот удивительный мир поражает своей необычностью, оригинальностью. Человеку, воспитанному на стихах Пушкина, Лермонтова и Некрасова, непросто понять поэтику символистов, акмеистов и футуристов, их идеи, особенный, нетрадиционный взгляд на окружающую действительность и самого себя. Первым поэтом, открывшим мне неповторимый мир "серебряного века", стал К. Бальмонт. За удивительную музыкальность стиха его называли "Паганини русского стиха". Его произведения воспринимаются как слияние поэзии с музыкой, на стихах Бальмонта, как на нотах, можно ставить музыкальные знаки.
Я мечтою ловил уходящие тени,
Уходящие тени погасавшего дня,
Я на башню всходил, и дрожали ступени,
И дрожали ступени под ногой у меня.
Мечта, тени, угасавший день, попытка поймать то, что ушло, остановить время - эти образы помогают поэту выразить мысль о том, что бытие - это лишь тень, а значит, не нужно жалеть об оставленном и ждать будущего. По-моему, читая Бальмонта, убеждаешься в верности старой истины о том, что человек - это целый мир, который интересен сам по себе. В стихотворениях этого замечательного поэта все внимание сосредоточено на его собственной душе, которая не ищет контакта с окружающим. В его стихах передаются многообразные оттенки ощущений, переживаний, настроений лирического героя.
Я ненавижу человечество,
Я от него бегу, спеша.
Мое единое отечество -
Моя пустынная душа.
По-моему, вызов и бравада, звучащие в этих словах поэта, не могут скрыть его крайнего одиночества. Создается впечатление, что Бальмонт творит легенду о себе самом. Его часто упрекали в эгоцентризме, в восторженном отношении к самому себе, к своей неповторимости, избранности. "Не для меня законы, раз я гений", - писал Бальмонт. Но мне думается, что это высокомерие одиночки - только поза, роль, которую выбрал сам поэт и которую играл не всегда блестяще и убедительно. Ведь холодный, надменный эгоист, вознесшийся над толпой, никогда не смог бы написать таких глубоко человечных, выстраданных строк:
Я насмерть поражен своим сознаньем,
Я ранен в сердце разумом моим.
Я неразрывен с этим мирозданьем,
Я создал мир со всем его страданьем,
Струя огонь, я гибну сам, как дым.
Поэзия Бальмонта по-прежнему жива. Она волнует своей эмоциональностью, одухотворенностью, радостью бытия.
Романтизм мировосприятия характерен для другого замечательного поэта "серебряного века" - Н. Гумилева. В отличие от Бальмонта Гумилев всячески стремится скрыть свой интимный мир за красочными экзотическими картинами, за "маской конквистадора". Очень трудно, а скорее всего, просто невозможно более или менее полно рассказать о стихах этого поэта. Ведь каждое его стихотворение открывает какую-то новую грань взглядов, настроений, видения мира. В одном он - певец отваги, риска, смелости. Его "Капитаны" - гимн мужественным людям, бросающим вызов судьбе и стихиям.
Быстрокрылых ведут капитаны -
Открыватели новых земель,
Для кого не страшны ураганы,
Кто изведал мальстремы и мель.
Чья не пылью затерянных хартий -
Солью моря пропитана грудь,
Кто иглой на разорванной карте
Отмечает свой дерзостный путь.
Но вот энергичный, упругий ритм стиха неожиданно сменяется грустными элегическими строками:
Еще один ненужный день,
Великолепный и ненужный!
Приди, ласкающая тень,
И душу смутную одень
Своею ризою жемчужной.
Стихотворение "Вечер" проникнуто настроением спокойной печали, сожалением о том, что только во сне является поэту "обетованная страна - давно оплаканное счастье". Но когда я думаю о Гумилеве, то в памяти всплывает прежде всего таинственное озеро Чад, на котором "изысканный бродит жираф". Почему такой странный, непривычный образ так трогает, завораживает? Это символ того чудесного, прекрасного и таинственного, в которое нужно верить.
Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав...
Ты плачешь? Послушай... далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
По-моему, в этом стихотворении содержится резкое неприятие той серой, однообразной, скудной чувствами и событиями действительности, в которой мы живем. Чтобы ощутить всю полноту и радость бытия, нужно самому создать мир, расцветить его яркими красками и звуками и, главное, поверить в его реальность. Но сделать это не под силу обычному человеку, который не может преодолеть свой скептицизм, рассудочность, рационализм. Такой человек духовно беден: он не способен увидеть и ощутить красоту.
К миру прекрасного нас приобщает и поэзия А. Ахматовой, хотя в ней нет экзотических картин, утонченности языка, изысканности стиля. Несмотря на открытую обыденность и предельную простоту языка, ее стихи поражают внутренней силой чувства и непосредственностью эмоций. При мысли о поэзии Ахматовой сразу приходит слово "любовь". Встречи и расставания, нежность и самоотверженность, рвущаяся из сердца радость и тихая грусть - все эти разнообразные оттенки любовного чувства я встретила на страницах ахматовских книг. Правда, любовь у поэтессы редко бывает счастливой. Она несет с собой печаль, бесприютность, трагедию. Но обратимся к стихам Ахматовой, которые гораздо лучше расскажут о любви.
Настоящую нежность не спутаешь
Ни с чем, и она тиха.
Ты напрасно бережно кутаешь
Мои плечи и грудь в меха.
И напрасно слова покорные
Говоришь о первой любви.
Как я знаю эти упорные
Несытые взгляды твои!
Жгучая мечта о любви истинно высокой, ничем не искаженной, обостренное чувство фальши, разочарование в любимом человеке нашли свое выражение в этом небольшом стихотворении. Любовная лирика Ахматовой воспринимается как огромный роман, в котором переплетаются человеческие судьбы, отражаются все многообразные нюансы интимных отношений. Но чаще всего это рассказы о "таинственных невстречах", "несказанных речах", о ком-то "непришедшем", о чем-то невоплощенном. В стихотворении "Рыбак" развивается тема предчувствия, ожидания любви. Первое, еще детское чувство властно завладевает девочкой, "что ходит в город продавать камсу".
Щеки бледны, руки слабы,
Истомленный взор глубок,
Ноги ей щекочут крабы,
Выползая на песок.
Но она уже не ловит
Их протянутой рукой.
Все сильней биенье крови
В теле, раненном тоской.
Лирика Ахматовой раскрывает не только ее духовную жизнь. Она созвучна чувствам и переживаниям людей, жизнь которых осветила любовь, даря и радость, и грусть, и волнения, и страдания.
Поэзия "серебряного века" открыла мне неповторимый мир красоты, добра, гармонии. Она научила видеть прекрасное в обыденном и привычном, заставила прислушаться к себе и к людям. Благодаря знакомству с ней моя жизнь стала богаче и одухотвореннее. Я почувствовала себя первооткрывателем земли, где царит "союз волшебных звуков, чувств и дум".
Мое открытие "серебряного века" русской поэзии
К. Бальмонт, Н. Гумилев, А. Ахматова (Примерный текст сочинения)
Красивое название "серебряный век" заставило меня обратиться к русской поэзии конца XIX - начала XX столетия. Этот удивительный мир поражает своей необычностью, оригинальностью. Человеку, воспитанному на стихах Пушкина, Лермонтова и Некрасова, непросто понять поэтику символистов, акмеистов и футуристов, их идеи, особенный, нетрадиционный взгляд на окружающую действительность и самого себя. Первым поэтом, открывшим мне неповторимый мир "серебряного века", стал К. Бальмонт. За удивительную музыкальность стиха его называли "Паганини русского стиха". Его произведения воспринимаются как слияние поэзии с музыкой, на стихах Бальмонта, как на нотах, можно ставить музыкальные знаки.
Я мечтою ловил уходящие тени,
Уходящие тени погасавшего дня,
Я на башню всходил, и дрожали ступени,
И дрожали ступени под ногой у меня.
Мечта, тени, угасавший день, попытка поймать то, что ушло, остановить время - эти образы помогают поэту выразить мысль о том, что бытие - это лишь тень, а значит, не нужно жалеть об оставленном и ждать будущего. По-моему, читая Бальмонта, убеждаешься в верности старой истины о том, что человек - это целый мир, который интересен сам по себе. В стихотворениях этого замечательного поэта все внимание сосредоточено на его собственной душе, которая не ищет контакта с окружающим. В его стихах передаются многообразные оттенки ощущений, переживаний, настроений лирического героя.
Я ненавижу человечество,
Я от него бегу, спеша.
Мое единое отечество -
Моя пустынная душа.
По-моему, вызов и бравада, звучащие в этих словах поэта, не могут скрыть его крайнего одиночества. Создается впечатление, что Бальмонт творит легенду о себе самом. Его часто упрекали в эгоцентризме, в восторженном отношении к самому себе, к своей неповторимости, избранности. "Не для меня законы, раз я гений", - писал Бальмонт. Но мне думается, что это высокомерие одиночки - только поза, роль, которую выбрал сам поэт и которую играл не всегда блестяще и убедительно. Ведь холодный, надменный эгоист, вознесшийся над толпой, никогда не смог бы написать таких глубоко человечных, выстраданных строк:
Я насмерть поражен своим сознаньем,
Я ранен в сердце разумом моим.
Я неразрывен с этим мирозданьем,
Я создал мир со всем его страданьем,
Струя огонь, я гибну сам, как дым.
Поэзия Бальмонта по-прежнему жива. Она волнует своей эмоциональностью, одухотворенностью, радостью бытия.
Романтизм мировосприятия характерен для другого замечательного поэта "серебряного века" - Н. Гумилева . В отличие от Бальмонта Гумилев всячески стремится скрыть свой интимный мир за красочными экзотическими картинами, за "маской конквистадора". Очень трудно, а скорее всего, просто невозможно более или менее полно рассказать о стихах этого поэта. Ведь каждое его стихотворение открывает какую-то новую грань взглядов, настроений, видения мира. В одном он - певец отваги, риска, смелости. Его "Капитаны" - гимн мужественным людям, бросающим вызов судьбе и стихиям.
Быстрокрылых ведут капитаны -
Открыватели новых земель,
Для кого не страшны ураганы,
Кто изведал мальстремы и мель.
Чья не пылью затерянных хартий -
Солью моря пропитана грудь,
Кто иглой на разорванной карте
Отмечает свой дерзостный путь.
Но вот энергичный, упругий ритм стиха неожиданно сменяется грустными элегическими строками:
Еще один ненужный день,
Великолепный и ненужный!
Приди, ласкающая тень,
И душу смутную одень
Своею ризою жемчужной.
Стихотворение "Вечер" проникнуто настроением спокойной печали, сожалением о том, что только во сне является поэту "обетованная страна - давно оплаканное счастье". Но когда я думаю о Гумилеве, то в памяти всплывает прежде всего таинственное озеро Чад, на котором "изысканный бродит жираф". Почему такой странный, непривычный образ так трогает, завораживает? Это символ того чудесного, прекрасного и таинственного, в которое нужно верить.
Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав...
Ты плачешь? Послушай... далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
По-моему, в этом стихотворении содержится резкое неприятие той серой, однообразной, скудной чувствами и событиями действительности, в которой мы живем. Чтобы ощутить всю полноту и радость бытия, нужно самому создать мир, расцветить его яркими красками и звуками и, главное, поверить в его реальность. Но сделать это не под силу обычному человеку, который не может преодолеть свой скептицизм, рассудочность, рационализм. Такой человек духовно беден: он не способен увидеть и ощутить красоту.
К миру прекрасного нас приобщает и поэзия А. Ахматовой , хотя в ней нет экзотических картин, утонченности языка, изысканности стиля. Несмотря на открытую обыденность и предельную простоту языка, ее стихи поражают внутренней силой чувства и непосредственностью эмоций. При мысли о поэзии Ахматовой сразу приходит слово "любовь". Встречи и расставания, нежность и самоотверженность, рвущаяся из сердца радость и тихая грусть - все эти разнообразные оттенки любовного чувства я встретила на страницах ахматовских книг. Правда, любовь у поэтессы редко бывает счастливой. Она несет с собой печаль, бесприютность, трагедию. Но обратимся к стихам Ахматовой, которые гораздо лучше расскажут о любви.
Настоящую нежность не спутаешь
Ни с чем, и она тиха.
Ты напрасно бережно кутаешь
Мои плечи и грудь в меха.
И напрасно слова покорные
Говоришь о первой любви.
Как я знаю эти упорные
Несытые взгляды твои!
Жгучая мечта о любви истинно высокой, ничем не искаженной, обостренное чувство фальши, разочарование в любимом человеке нашли свое выражение в этом небольшом стихотворении. Любовная лирика Ахматовой воспринимается как огромный роман, в котором переплетаются человеческие судьбы, отражаются все многообразные нюансы интимных отношений. Но чаще всего это рассказы о "таинственных невстречах", "несказанных речах", о ком-то "непришедшем", о чем-то невоплощенном. В стихотворении "Рыбак" развивается тема предчувствия, ожидания любви. Первое, еще детское чувство властно завладевает девочкой, "что ходит в город продавать камсу".
Щеки бледны, руки слабы,
Истомленный взор глубок,
Ноги ей щекочут крабы,
Выползая на песок.
Но она уже не ловит
Их протянутой рукой.
Все сильней биенье крови
В теле, раненном тоской.
Лирика Ахматовой раскрывает не только ее духовную жизнь. Она созвучна чувствам и переживаниям людей, жизнь которых осветила любовь, даря и радость, и грусть, и волнения, и страдания.
Поэзия "серебряного века" открыла мне неповторимый мир красоты, добра, гармонии. Она научила видеть прекрасное в обыденном и привычном, заставила прислушаться к себе и к людям. Благодаря знакомству с ней моя жизнь стала богаче и одухотвореннее. Я почувствовала себя первооткрывателем земли, где царит "союз волшебных звуков, чувств и дум".
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.kostyor.ru/
Поэзия начала XX века изумляет и удивляет своим многоцветием, многоголосием, «Будем как солнце!»- восклицает в 1902 году К. Бальмонт, один из лидеров русского символизма. Романтик и максималист, натура в высшей степени впечатлительная, артистичная и в то же время ранимая, он предъявляет необыкновенно высокие требования к бытию людей, В центр мира он ставит Солнце - источник света и совести, источник жизни, Стихи его музыкальны, в них - журчание весенних ручьев и искрящиеся солнечные блики, брызги и ленящееся море, одухотворенность, грусть и светлая
Надежда, радость жизни:
Я мечтою ловил уходящие тени,
Уходящие тени погасшего дня,
Я на башню всходил, и дрожали ступени,
И дрожали ступени под ногой у меня... …
Чем я выше всходил, тем сильнее сверкали,
Тем сильнее сверкали выси дремлющих гор
И сияньем прощальным как будто ласкали,
Словно нежно ласкали отуманенный взор.
Недаром А. Блок в статье «О лирике» (1907 г.) говорит: «Когда слушаешь Бальмонта - всегда слушаешь весну». Удивительны строки А. Белого:
Рыдай, буревая стихия,
В столбах громового огня!
Россия, Россия, Россия -
Безумствуй, сжигая меня!
Можно ли проникновеннее сказать об известном поэте И. Анненском, чем сказал о нем его младший современник, поэт Н. Гумилев:
…Был Иннокентий Анненекий последним
Из царскосельских лебедей…
Вот несколько «пленительных и странных» строк И. Анненского:
Среди миров, в мерцании светил
Одной звезды я повторяю имя…
Не оттого, что б я ее любил,
А оттого, что мне темно с другим.
И если мне сомненье тяжело,
Я у нее одной ищу ответа,
Не потому, что от нее светло,
А потому, что с ней не надо света.
Основная тема творчества другого поэта «серебряного века», Михаила Кузмина, - любовь. «Любовь Кузмина - тихая, музыкальная, как бы лунная. Она вся - в трепете ласковых предчувствий, она - ожидание нежности», - писал известный литературовед П. Н. Медведев,
Моя душа в любви не кается -
Она светла и весела.
Какой покой ко мне спускается!
Зажглися звезды без числа.
И я стою перед лампадами,
Смотря на близкий милый лик.
Не властен лед над водопадами,
Любовных вод родник велик.
Поэзия Николая Гумилева «…напоминает взрыв звезды, перед своим уничтожением ярко вспыхнувшей и пославшей поток света в окружающие ее пространства» (Вяч. Иванов). Ему был чужд «протестантский прибранный рай», он испытал и изведал многое, посетил далекие страны, был знаменит и, подойдя, как считал он сам, к «середине странствия земного», погиб в расцвете творческих сил. Увы, «поэты русские свершают жребий свой, не кончив песни лебединой». Молодым людям, вступающим в жизнь, Гумилев интересен прежде всего страстным желанием и, что удается далеко не каждому, умением преодолеть преграды, доказать себе и другим, что человек может достигнуть цели. Он был слаб физически - и стал силен, был неуверен в себе - и сумел утвердиться, был неизвестен - и стал знаменитым поэтом, Он считал, что;
Быстрокрылых ведут капитаны -
Открыватели новых земель,
Для кого не страшны ураганы,
Кто изведал мальстремы и мель.
Чья не пылью затерянных хартий -
Солью моря пропитана грудь,
Кто иглой на разорванной карте
Отмечает свой дерзостный путь…
Кажется естественным, что именно Н. Гумилев объединил вокруг себя двадцать шесть разных поэтов и стал во главе нового литературного направления 10-20-х годов XX века, акмеизма: ведь «акмеизм» в переводе с греческого - «высшая степень чего-либо, цвет, цветущая пора», а также «мужественно твердый и ясный взгляд на жизнь» (Н. Гумилев). Это положение акмеизма поэтически проиллюстрировал другой поэт - С. Городецкий:
Назвать, узнать, сорвать покровы
И праздных тайн, и ветхой мглы.
Вот первый подвиг. Подвиг новый -
Живой земле пропеть хвалы.
Одним из ведущих участников движения футуристов был В. Хлебников. Он жил неустроенной, полубродячей жизнью, был редкостным бессеребреником, называл себя дервишем, йогом, марсианином. Хлебников - поэт-экспериментатор, искатель, по определению Маяковского, «Колумб новых поэтических материков». Писал он очень своеобразно, в творчестве исходил из собственных теорий. По гнездам родственных слов он обосновывал возможность возникновения новых слов и сам создавал их.
Максимилиан Волошин… Поначалу этот поэт привлек меня мелодичностью, легкостью, изяществом своих стихов:
И мир, как море пред зарею,
И я иду по лону вод,
И подо мной и надо мною
Трепещет звездный небосвод…
Затем - глубиной своей жизненной программы, в основе которой - стремление:
Все видеть, все понять, все знать, все пережить,
Все формы, все цвета вобрать в себя глазами,
Пройти по всей земле горящими ступнями,
Все воспринять и снова воплотить.
Но, пожалуй, самое сильное потрясение вызвал у меня его цикл стихов «Пути России». Многое отражено в нем: восстание Степана Разина, эпоха Смутного времени, революция и гражданская война. Поэт пытается осмыслить прошлое России и предугадать ее будущее. Прежде всего М. Волошин обращает внимание на трагизм судьбы Родины:
О камни мостовых, которых лишь однажды
Коснулась кровь! Я ведаю ваш счет.
Трагична и судьба россиян:
Вся Русь - костер. Неугасимый пламень
Из края в край, из века в век
Гудит, ревет… И трескается камень.
И каждый факел - человек.
События 1917 года и охватившая страну гражданская война обрушили на Россию новые, неисчислимые потоки страданий и крови:
«Брали на мушку», «ставили к стенке»,
«Списывали в расход» -
Так изменялись из года в год
Речи и быта оттенки.
«Хлопнуть», «угробить», «отправить на шлепку»,
«Духонину в штаб», «разменять» -
Проще и хлеще нельзя передать.
Нашу кровавую трепку.
В начале 20-х годов М. Волошин жил в Крыму, где противоречия эпохи, трагизм усобицы воспринимались особенно остро: Крым переходил из рук в руки, зимой 1921-1922 годов начался голод. Апрельские стихи 1921 года («Террор», «Красная пасха», «Терминология» и др.) - это крик поэта, призывающего обезумевших от ужаса людей к совести и гуманизму.
С утра раздавали солдатам водку.
Вечером при свече
Выкликивали по спискам мужчин, женщин.
Сгоняли на темный двор… …
Еще недобитых валили в яму.
Торопливо засыпали землей.
А потом с широкою русской песней
Возвращались в город домой.
А к рассвету пробирались к тем же оврагам
Жены, матери, псы. Разрывали землю.
Грызлись за кости.
Целовали милую плоть.
Как не вспомнить строки Пушкина: «Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный».
«На дне преисподней» - так назвал М. Волошин стихотворение, посвященное памяти трагически погибших поэтов - умершего от истощения А. Блока и расстрелянного Н. Гумилева. Трудно было остаться Человеком в то жестокое время. Поэтому именно так выразил свое философско-поэтическое
кредо М. Волошин в стихотворении «Доблесть поэта»:
Ты соучастник судьбы, раскрывающей замысел драмы,
В дни революции быть Человеком, а не Гражданином.
Надежда на то, что «из преступлений, исступлений возникнет праведная Русь», не покидала Волошина. Поэт и гуманист, он разделил судьбу Родины, отдал ей голос совести:
Может быть, такой же жребий выну,
Горькая детоубийца, - Русь!
И на дне твоих подвалов сгину.
Иль в кровавой луже поскользнусь, -
Но твоей Голгофы не покину,
От твоих могил не отрекусь.
Доконает голод или злоба,
Но судьбы не изберу иной:
Умирать, так умирать с тобой
И с тобой, как Лазарь, встать из гроба!
Поэты «серебряного века». Разное видение мира, разные, чаще всего трагические, судьбы. Не все в их творчестве понятно и близко нам, но покоряет несомненная их талантливость, неординарность. Безусловно, нельзя ограничить их творчество рамками какого-то одного литературного направления: символизма, акмеизма или футуризма. Глубина мысли, мастерство слова, пристальное внимание к духовной жизни, мельчайшим движениям души, историко-литературная и общественно-гражданская проблематика их произведений, переводческая деятельность характеризуют их гораздо шире и глубже.
Для нас, читателей конца XX века, их творчество - встреча с Большой Поэзией, которая приносит нам радость, приходит как новое открытие мира, утверждая неисчерпаемость, величие и «дум высокое стремленье» русской поэзии.
К. Бальмонт, Н. Гумилев, А. Ахматова
Красивое название "серебряный век" заставило меня обратиться к русской поэзии конца XIX - начала XX столетия. Этот удивительный мир поражает своей необычностью, оригинальностью. Человеку, воспитанному на стихах Пушкина, Лермонтова и Некрасова, непросто понять поэтику символистов, акмеистов и футуристов, их идеи, особенный, нетрадиционный взгляд на окружающую действительность и самого себя. Первым поэтом, открывшим мне неповторимый мир "серебряного века", стал К. Бальмонт. За удивительную музыкальность стиха его называли "Паганини русского стиха". Его произведения воспринимаются как слияние поэзии с музыкой, на стихах Бальмонта, как на нотах, можно ставить музыкальные знаки.
Я мечтою ловил уходящие тени, Уходящие тени погасавшего дня, Я на башню всходил, и дрожали ступени, И дрожали ступени под ногой у меня. Мечта, тени, угасавший день, попытка поймать то, что ушло, остановить время - эти образы помогают поэту выразить мысль о том, что бытие - это лишь тень, а значит, не нужно жалеть об оставленном и ждать будущего. По-моему, читая Бальмонта, убеждаешься в верности старой истины о том, что человек - это целый мир, который интересен сам по себе. В стихотворениях этого замечательного поэта все внимание сосредоточено на его собственной душе, которая не ищет контакта с окружающим. В его стихах передаются многообразные оттенки ощущений, переживаний, настроений лирического героя.
Я ненавижу человечество,
Я от него бегу, спеша.
Мое единое отечество -
Моя пустынная душа.
По-моему, вызов и бравада, звучащие в этих словах поэта, не могут скрыть его крайнего одиночества. Создается впечатление, что Бальмонт творит легенду о себе самом. Его часто упрекали в эгоцентризме, в восторженном отношении к самому себе, к своей неповторимости, избранности. "Не для меня законы, раз я гений", - писал Бальмонт. Но мне думается, что это высокомерие одиночки - только поза, роль, которую выбрал сам поэт и которую играл не всегда блестяще и убедительно. Ведь холодный, надменный эгоист, вознесшийся над толпой, никогда не смог бы написать таких глубоко человечных, выстраданных строк:
Я насмерть поражен своим сознаньем,
Я ранен в сердце разумом моим.
Я неразрывен с этим мирозданьем,
Я создал мир со всем его страданьем,
Струя огонь, я гибну сам, как дым.
Поэзия Бальмонта по-прежнему жива. Она волнует своей эмоциональностью, одухотворенностью, радостью бытия.
Романтизм мировосприятия характерен для другого замечательного поэта "серебряного века" - Н. Гумилева. В отличие от Бальмонта Гумилев всячески стремится скрыть свой интимный мир за красочными экзотическими картинами, за "маской конквистадора". Очень трудно, а скорее всего, просто невозможно более или менее полно рассказать о стихах этого поэта. Ведь каждое его стихотворение открывает какую-то новую грань взглядов, настроений, видения мира. В одном он - певец отваги, риска, смелости. Его "Капитаны" - гимн мужественным людям, бросающим вызов судьбе и стихиям.
Быстрокрылых ведут капитаны -
Открыватели новых земель,
Для кого не страшны ураганы,
Кто изведал мальстремы и мель.
Чья не пылью затерянных хартий -
Солью моря пропитана грудь,
Кто иглой на разорванной карте
Отмечает свой дерзостный путь.
Но вот энергичный, упругий ритм стиха неожиданно сменяется грустными элегическими строками:
Еще один ненужный день,
Великолепный и ненужный!
Приди, ласкающая тень,
И душу смутную одень
Своею ризою жемчужной.
Стихотворение "Вечер" проникнуто настроением спокойной печали, сожалением о том, что только во сне является поэту "обетованная страна - давно оплаканное счастье". Но когда я думаю о Гумилеве, то в памяти всплывает прежде всего таинственное озеро Чад, на котором "изысканный бродит жираф". Почему такой странный, непривычный образ так трогает, завораживает? Это символ того чудесного, прекрасного и таинственного, в которое нужно верить.
Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав...
Ты плачешь? Послушай... далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
По-моему, в этом стихотворении содержится резкое неприятие той серой, однообразной, скудной чувствами и событиями действительности, в которой мы живем. Чтобы ощутить всю полноту и радость бытия, нужно самому создать мир, расцветить его яркими красками и звуками и, главное, поверить в его реальность. Но сделать это не под силу обычному человеку, который не может преодолеть свой скептицизм, рассудочность, рационализм. Такой человек духовно беден: он не способен увидеть и ощутить красоту.
К миру прекрасного нас приобщает и поэзия А. Ахматовой, хотя в ней нет экзотических картин, утонченности языка, изысканности стиля. Несмотря на открытую обыденность и предельную простоту языка, ее стихи поражают внутренней силой чувства и непосредственностью эмоций. При мысли о поэзии Ахматовой сразу приходит слово "любовь". Встречи и расставания, нежность и самоотверженность, рвущаяся из сердца радость и тихая грусть - все эти разнообразные оттенки любовного чувства я встретила на страницах ахматовских книг. Правда, любовь у поэтессы редко бывает счастливой. Она несет с собой печаль, бесприютность, трагедию. Но обратимся к стихам Ахматовой, которые гораздо лучше расскажут о любви.
Настоящую нежность не спутаешь
Ни с чем, и она тиха.
Ты напрасно бережно кутаешь
Мои плечи и грудь в меха.
И напрасно слова покорные
Говоришь о первой любви.
Как я знаю эти упорные
Несытые взгляды твои!
Жгучая мечта о любви истинно высокой, ничем не искаженной, обостренное чувство фальши, разочарование в любимом человеке нашли свое выражение в этом небольшом стихотворении. Любовная лирика Ахматовой воспринимается как огромный роман, в котором переплетаются человеческие судьбы, отражаются все многообразные нюансы интимных отношений. Но чаще всего это рассказы о "таинственных невстречах", "несказанных речах", о ком-то "непришедшем", о чем-то невоплощенном. В стихотворении "Рыбак" развивается тема предчувствия, ожидания любви. Первое, еще детское чувство властно завладевает девочкой, "что ходит в город продавать камсу".
Щеки бледны, руки слабы,
Истомленный взор глубок,
Ноги ей щекочут крабы,
Выползая на песок.
Но она уже не ловит
Их протянутой рукой.
Все сильней биенье крови
В теле, раненном тоской.
Лирика Ахматовой раскрывает не только ее духовную жизнь. Она созвучна чувствам и переживаниям людей, жизнь которых осветила любовь, даря и радость, и грусть, и волнения, и страдания.
Поэзия "серебряного века" открыла мне неповторимый мир красоты, добра, гармонии. Она научила видеть прекрасное в обыденном и привычном, заставила прислушаться к себе и к людям. Благодаря знакомству с ней моя жизнь стала богаче и одухотвореннее. Я почувствовала себя первооткрывателем земли, где царит "союз волшебных звуков, чувств и дум".