Элина Сидоренко, профессор МГИМО и руководитель рабочей группы ГД РФ по оценкам риска оборота криптовалют, прокомментировала для Битновостей законопроект, ранее Минфином.

«Мне этот законопроект кажется излишне рамочным: основное стремление разработчиков охватить явления криптомира по максимуму, фактически, привело к тому, что многие аспекты остались нераскрытыми. В частности, беспокоит то, каким образом будет происходить регулирование, через какие механизмы оно будет производиться, кто будет являться субъектами этого регулирования»

Элина Сидоренко особо отметила противоречивое использование понятий в текущем тексте документа:

«Второй момент касается понятий, использующихся в данном проекте, в частности, понятие цифрового актива. В настоящее время, в законодательстве термин «цифровой» не имеет стандартного толкования и здесь могут возникнуть разночтения. Третий важный компонент касается разграничения понятий криптовалюта и токен. В привычном понимании, токен является более всеобъемлющим понятием, чем криптовалюта. В рамках предлагаемого закона, понятия являются синонимичными, и даже понятие криптовалюты является более широким, чем токен».

Элина обратила внимание на то, что в документе Минфина смарт-контракт определен как договор:

«По большому счету, смарт-контракт не может считаться договором, здесь речь должна идти о цифровой форме договора, а не о договоре, потому что, в противном случае, если мы вводим понятие смарт-контракта, как договора, мы должны будем внести ряд серьезных поправок в действующее законодательство, в ГК».

Эксперт подчеркнула еще одну особенность черновика закона: определение майнинга, как предпринимательской деятельности:

«Совершенно непонятно, в чем она фактически выражается,- считает Элина, — в самом документе речь идет о создании криптовалюты, но, на самом деле, создается не криптовалюта, а майнинговая мощность, за которую это лицо получает вознаграждение. Технические вещи, связанные с алгоритмами майнинга не определены. В законе говорится, что цифровой актив будет вноситься в реестр цифровых стандартов, однако понятие цифрового реестра стандартов не определено в законодательстве».

Как отметила Сидоренко, в законе также приводится перечень цифровых активов, ими определяются криптовалюты и токен, что не позволяет, в ряде случаев относить сюда же определенные виды ценных бумаг, аккредитивов, финансовых инструментов, которые сейчас активно разрабатываются. А также, неясно как особенности выпуска токена будут соотноситься с другим законодательством Российской Федерации.

Эксперт назвала еще один важный вопрос, касающийся сферы международного права, который в законопроекте не затронут: не определены критерии правомерности самого токена и самой криптовалюты:

«В законе говорится о том, каким образом должны осуществляться механизмы их учета и валидации, но не определено, каковы правила безопасности. Отсылки к законодательству носят точечный характер и не позволяют понять, в какой момент, к какой части закона следует обратиться. Особенно, если учитывать то, что в самом этом законопроекте говорится, что криптовалюты не могут рассматриваться, как легальное средство платежа на территории РФ».

«Настоящий законопроект может быть принят за основу не столько для нормативной проработки, сколько для его идеологической проработки. С точки зрения его юридической оснастки, он находится на начальном уровне и требует много важных правок».

Теперь, после регистрации проекта на рассмотрение в Думе, он будет разослан по всем министерствам, которые составят официальные отзывы. После этого законопроект может поступить на рассмотрение в госдуму, в первом чтении.

«Я бы не сказала, что есть единогласие по поводу этого проекта. Обсуждение этого проекта единогласно только в одном — он содержит множество белых пятен,»- заключает Сидоренко.

Делитесь вашим мнением об этой новости в комментариях.

В Ельцин Центре в Екатеринбурге выступила руководитель межведомственной рабочей группы по оценкам рисков оборота криптовалюты Государственной думы ФС РФ . Она ответила на главные вопросы о криптовалюте и майнинге и рассказала, почему за оплату покупки биткоинами могут посадить.

Криптовалюта - это вообще законно?

Когда Государственная дума уходила на каникулы летом этого года, в России ситуация относительно криптовалюты была хорошая. Был Виталий Бутерин, который заразил болезнью под названием «блокчейн» Владимира Владимировича Путина. У нас было представление, как это все может работать в рамках закона. Но после того как летом случились резкие скачки биткоина, после того, как Китай ввел запрет на ICO, мы увидели новые риски, связанные с волатильностью криптовалюты.

Вы видите, что сейчас происходит с криптовалютой, все ее колебания. Эта ситуация вводит в транс не только Банк России , но и Народный банк Китая , и банки всех мегарегуляторов мира. Это высокорисковый инструмент, и никакое государство мира не видит сейчас для себя возможности погашать риски криптовалюты за счет собственных ресурсов. Более того, система децентрализации криптовалюты тоже обескураживает государства, которые привыкли эмитировать деньги и управлять эмиссией. То есть у нас есть некая штука, которую якобы придумал японец, которого никто не видел. И эта штука пытается управлять мегарегуляторами. Они, конечно, с этим согласиться не могут.

Что касается законов. С одной стороны, у нас есть Япония, с другой стороны - остальной мир, в котором нет четкой регуляторики криптовалюты. Япония пошла по пути признания криптовалюты средством платежа. Европа же приходит к позиции признания криптовалюты либо товаром, либо частью коммодити (биржевого товара). И есть Америка, которая уже пошла по пути признания криптовалюты как биржевого товара. Для них это брокерская история, которая существует в параллель банкам. То есть там банки не рискуют и не используют криптовалюту, а вот на бирже брокеры абсолютно спокойно оборотом криптовалюты занимаются.

Европарламент выступал со специальным заявлением, где отмечал, то криптовалюта может быть запущена в оборот только при одном условии - ее идентификации. Это очень серьезный звонок, который говорит нам о том, что свобода кончилась. Сейчас участники рынка и правительство должны думать, какой вариант зарежимливания будет оптимальным для всех. Точно нужно мириться с мыслью, что прежней свободы уже не будет.

А как в России?

Пока никак, но идут обсуждения на уровне правительства. Первая позиция - цифровая валюта будет оцениваться как цифровой товар. Вторая позиция - криптовалюта должна рассматриваться в качестве цифрового актива. Скорее всего, будет второе.

В российской ментальности товар - это некое имущество, которое находится в обороте. И когда мы говорим о товаре, то возникает вопрос НДС . Мы слышали последнюю позицию Минсвязи, они выступают за НДС. Я не вижу возможности начислять сегодня НДС на криптовалюты по одной простой причине: нам крайне сложно заняться регуляторикой того, что мы попросту не можем выявить и зафиксировать.

Сейчас, пока нет правового статуса криптовалюты, вы государству очень интересны. Но государство с вами ничего сделать не может.

Могут ли посадить за покупку криптовалюты?

Да, вполне. По сути, мы все с вами ходим под статьей.

Например, я хочу купить биткоины. Нахожу продавца, перевожу ему $4 или 5 тыс., он дает мне один биткоин. А потом я иду и пишу заявление, что у меня обманом взяли деньги за какой-то 14-значный код. И против продавца биткоина заведут дело по факту мошенничества, потому что в рамках сегодняшнего законодательства он обманул меня, продав 14 цифр. Ведь мошенничество - это ситуация, когда вещь продана по цене значительно большей, чем она стоит. А в случае с биткоином товар не имеет ценности, то есть существенные условия сделки нарушены. И это всех пугает.

Поэтому криптовалюту включить в закон нужно? Закон нужен для инвесторов, которые имеют крипту и хотят ее вложить в какой-то проект.

Как только появится поправка в ст. 158 ГК с одной фразой: «объектом имущественных прав является то, то, то, а также криптовалюта», то это перевернет для нас с вами мир.

Почему закон никак не примут?

Препятствует этому само криптосообщество. Когда владельцы крипты говорят, что находятся над системой децентрализации, что власть им не нужна, что у них новая частная валюта и государство отмирает как явление - это криптоанархия.

Когда правительство слышит это, оно ввергается в ступор и не хочет легализовать то, что продвигается под знаменем анархии.

Почему Китай запретил ICO?

Китайцы - народ очень спокойный, а национальный банк у них очень неспокойный. Народный банк запретил ICO. Эти панические опасения Китая понятны. Кто был в этой стране в последние несколько месяцев, видел: как только выезжаешь за город, тут же видишь огромные фермы, на которых установлено безумное количество майнингового оборудования.

Китай сейчас на первом месте по выдаче крипты, особенно эфира и биткоинов. И когда денег этих стало очень много, то их понесли в ICO. А Национальный банк задумался: сейчас же все это лопнет, и куда тогда все люди придут с транспарантами? Ко мне. И решил все это запретить. Все логично.

То есть ICO - это незаконно?

В том виде, в котором это существует, нет. То, что мы сейчас переживаем с ICO, это 1930-е годы в США. Был бум на акционерные общества, люди с ума сходили. Что в итоге? 90% акционерных обществ полетело к чертям. Мы с ICO рано или поздно придем к этой же модели. Мы должны пережить этот хайп, эти сломанные жизни, эти 90% потерявших все вкладчиков.

Ситуацию исправит регуляторика, закон. Так было и с акционерными обществами.

Заместитель министра финансов Алексей Моисеев сказал, что надо запретить продажу крипты. Что будет?

После слов Моисеева все впали в панику, даже биткоин немного растерялся и потерял в цене. Мне кажется, там в какой-то момент просто выключился микрофон. Была идея опробовать проведение торгов по криптовалюте на брокерах, которые бы хорошо поигрались с этой историей.

Идея Моисеева была в том, чтобы приравнять криптовалюту к иностранной валюте. Мы же с вами не можем участвовать в покупке валюты на бирже. Там участвует кто? Профессиональные игроки. Мы с вами можем приобретать валюту на обменных площадках, но не на официальных торгах. Так вот, идея Моисеева была именно в этом: система обмена криптовалюты продолжится, но массовый рынок закроется.

А что с майнингом? За это могут посадить?

Этот вопрос многих волнует. Если мы посмотрим на европейский опыт, то Великобритания оценивает майнинг как модель ведения домашнего хозяйства.

Если вы майните, то вы производите мощности и обмениваете их на сущность, которой нет в праве, о какой ответственности может идти речь? Вы попадете под внимание органов, только если майните на электричестве своего соседа.

Другой вариант - промышленный майнинг. Вы покупаете здание, оборудуете его, запускаете электричество и начинаете майнить. Здесь важно легализовать свое производство, чтобы не пришли органы проверки и не закрыли вашу деятельность. Используя российское законодательство, вы можете легко объяснить, куда вы тратите электричество и что вы в итоге получаете. Если вы в уставе напишете, что получаете криптвалюту, то вопрос от государства поступит незамедлительно. А вот если вы напишете, что ваша компания занимается производством ПО, цифровых кодов или продуктов интеллектуальной собственности, то проблем быть не должно.

Зарегистрируйте компанию, платите налоги и вот в таком виде майнинг в России на сегодняшний день может существовать.

Как итог: промышленный майнинг возможен при правильном юридическом сопровождении, домашний майнинг тоже возможен. Вы становитесь интересны государству в тот момент, когда выходите на обменные площадки.

Можно ли что-то купить за криптовалюту?

Нет, это незаконно. У Генпрокуратуры есть закон о Центральном банке, где написано, что денежные суррогаты на территории РФ недопустимы. Кроме того, у нее есть два письма: одно от ЦБ, другое от Росфинмониторинга, где сказано, что криптовалюта - это денежный суррогат, и все операции с ней сомнительны. Как в таком случае должна прокуратура относиться к магазинчикам, которые продают мясо, молоко и женские колготки за биткоины? Конечно, закрывать их.

А можно обойти это нарушение?

В правовом вакууме есть простой способ, как избежать наказания. Не покупайте за криптовалюту. Обменивайте на криптовалюту. Обмен допустим.

На что еще можно спустить криптовалюту?

Сейчас, может, кто-то возрадуется, но мы даже взятку в криптовалюте не можем квалифицировать как взятку. Мы можем давать взятку борзыми щенками, потому что мы знаем стоимость борзых щенков, мы можем их пощупать и зафиксировать. А оценить стоимость криптовалюты мы не можем, это ветер, это набор цифр, который не имеет материальной ценности для государства.

Но не слишком обольщайтесь, Генпрокуратура может квалифицировать такую ситуацию как покушение на взятку.

Материал написан на основе выступления Элины Сидоренко в Ельцин Центре. Организатор - Уральская Блокчейн Ассоциация. Подготовила Екатерина Тарханова / DK.RU

https://www.сайт/2017-09-08/ekspert_gosdumy_po_kriptovalyute_o_tom_pochemu_nelzya_nichego_pokupat_na_bitkoiny

«Мы не офшор и не маленькая страна, у нас все надо регламентировать»

Эксперт Госдумы по криптовалюте - о том, почему нельзя ничего покупать на биткоины

Элина Сидоренкостраница Элины Сидоренко / Ok.ru

Россия решила не отставать от мирового сообщества, которое думает над тем, как регулировать стремительно растущий рынок криптовалют, капитализация которого достигает 134 млрд долларов. Готовится законопроект, в котором наконец будет определен правовой статус криптовалют и всего того, что пока в нелегализованной форме определяет отношения между участниками рынка. В Госдуме разработкой документа занимается рабочая группа по оценкам риска оборота криптовалют, которую возглавляет доктор юридических наук Элина Сидоренко. В пятницу на конференции BITCOIN & BLOCKCHAIN в Екатеринбурге она рассказала о том, как криптовалюты привели мир к новой реальности, почему на биткоины нельзя ничего покупать и как при необходимости этот запрет можно законно обойти.

«Мы видим новую реальность и должны быть к ней готовы»

Элина Сидоренко сильно отличилась от других спикеров конференции, которые восторженно рассказывали о том, как прекрасны майнинг (добыча криптовалют), биткоины (главная на сегодня мировая криптовалюта) и ICO (инвестпроекты, похожие на краундфандинг и IPO). По мнению Сидоренко, участники этого нового рынка не должны впадать в эйфорию. Зато им следует оценивать риски, особенно «на фоне безумной капитализации криптовалют». «Моя задача — предостеречь вас от некоторых вещей, чтобы вы понимали, где вас поджидают риски и как вы можете их минимизировать», — обозначила эксперт цель своего выступления.

На сегодня майнинг действительно доступен каждому. Можно поставить дома видеокарты, загрузить программы и попытаться заработать.

Многих привлекает то, что эта деятельность пока вне правового поля, в том числе с точки зрения налогов. «Но это пока», — предупредила юрист.

По словам Элины Сидоренко, криптовалюты привели мир в новую реальность и к ней нужно быть готовыми. «Сейчас мы переживаем новую эпоху, о которой не знал Ленин. Он думал, что после индустриализации будет постиндустриализация — сфера услуг, и больше ничего не будет. Но на криптовалюте мы вышли в новую эпоху — информационное общество. Сейчас нам услуги неинтересны, интересна информация, которая кормит и поит. Код ничего, кроме информации, не содержит, поэтому вы должны обращать внимание на информационную составляющую», — рекомендовала лектор собравшимся.

При этом один из лучших способов определить, в какую из трех тысяч (!) криптовалют вкладываться, — посмотреть, какой информационный фон ее сопровождает. Проще говоря — открыть и почитать новости.

«Люди поймут, что пришло время требовать, а им покажут кукиш»

По словам Элины Сидоренко, юридически регулировать рынок криптовалют тяжело. Особенно в сфере ICO — первичном размещении монет (токенов) какого-то нового, перспективного проекта, в которых владельцы предлагают вложиться инвесторам, а потом получить денежную выгоду.

Если криптовалюты относятся к вещному праву, то токены, покупаемые инвесторами при ICO, — к обязательственному. То есть владельцы «размещаемых» токенов обязуются выполнить определенные условия перед «покупателем». Эксперт говорит, что в ICO, популярность которых растет, есть большое количество рисков. Во-первых, среди проектов, как и в краундфандинге, есть большое количество мошенников. И здесь Сидоренко советует обращать внимание на авторитет компании. Во-вторых, юридически с инвестором не заключается бумажный договор, а только смарт-контракт. Такая сделка на сегодня — юридически ничтожна.

Никакой обман в суде не доказать. Причем волна скандалов и разбирательств по этому поводу впереди.

«К 2018 году люди поймут, что пришло время требовать [исполнения обязательств по договору], а им покажут кукиш. Начнется паника, которая может привести к чему угодно: обрушению ICO, практики смарт-контрактов и даже самой криптовалюты. Но на этом моменте выживут самые сильные проекты», — считает юрист.

По ее словам, Госдума обсуждает и эту проблему, пытаясь определить правовой статус ICO и смарт-контракта, а также правовые основания, на которых владельцы ICO должны удовлетворять обязательства перед инвесторами. И наконец, правовой статус самих участников всей этой деятельности. При этом уже ясно, что приравнять ICO к IPO, как хотели многие, не получится.

Покупать нельзя — обменивать можно

Пока в Госдуме, по словам главы рабочей группы, думают, что криптовалюты будут оцениваться как цифровой актив, а использовать их можно подобно другим иностранным валютам — как доллар или евро. Покупать в долларах на территории России официально ничего нельзя, но это не запрещает покупать сами доллары, продавать их, хранить на счетах в банках. По образцу валютной биржи Минфин даже предлагает создать в России криптовалютную биржу, на которой будут проверять все сделки. Среди майнеров эта идея поддержки пока не получила, но, по словам Сидоренко, именно она, вероятно, будет реализована. У государства в этом может быть свой интерес, в том числе формальный — бороться с мошенничеством на рынке.

В некоторых статусах криптовалюты можно использовать легально и сейчас. Например, как средство накопления (копить биткоины или другие подобные единицы на электронном кошельке) или как средство мены. Покупать на биткоины в России ничего нельзя: в этом случае криптовалюта будет расцениваться как денежный суррогат, а это запрещено в России. Причем, прогнозирует Элина Сидоренко, законодатели, которые когда-то «забыли» внести в КоАП и Уголовный кодекс ответственность за нарушение этого запрета, вскоре исправят свою ошибку.

При этом обменивать криптовалюту на что-то можно, потому как это будет считаться бартером. В то же время надо иметь в виду, что такой обмен не распространяется на все сделки.

Например, нельзя легитимизировать продажу дома за биткоины, потому что Росрегистрация посчитает, что в договоре нарушено существенное условие — не прописана цена.

И хотя для вас самих эта цена может быть весьма ощутима, с точки зрения закона биткоины ничтожны. Но и это ограничение можно законно обойти.

«Вы договариваетесь, что покупаете дом за 2000 долларов. Эту сумму за него вы платите рублями и прописываете ее в договоре. А в приложении прописываете договор мены, в котором указываете, что купили всю мебель в доме за криптовалюту, эквивалентную 8000 долларов. При этом не называете ее криптовалютой, а пишите, что это интеллектуальный труд, например, программное обеспечение. Тогда суд в случае чего примет решение возвратить вас на первоначальные позиции», — описала возможную схему Элина Сидоренко.

«Россия не готова стать площадкой для обмена криптовалюты»

Когда рабочая группа закончит разработку законопроекта, пока неизвестно. При этом глава рабочей группы Госдумы поделилась мнением, почему в России невозможно не регулировать эту сферу, предоставив ей возможность развиваться свободно и стихийно, как предлагали некоторые участники конференции.

«Россия не готова стать площадкой для обмена криптовалюты. Она ее допустит, но активно работать в этом направлении мы не сможем. Мы не офшор и не маленькая территория, поэтому концепцию надо серьезно регламентировать», — считает юрист.

По словам Элины Сидоренко, куда больше, чем криптовалютой, российские чиновники интересуются технологией блокчейна: они ее активно изучают и хотели бы внедрять в различные сервисы. Известно, в частности, что к блокчейну давно присматривается глава Сбербанка Герман Греф.

Что касается перспектив биткоина, Элина Сидоренко допускает, что когда-нибудь цена самой известной в мире криптовалюты может достичь 500 тыс. долларов за единицу. Но это произойдет тогда, когда ограниченная эмиссия валюты будет подходить к концу. А это должно случиться приблизительно через 120 лет. Сегодняшние майнеры до этого момента просто не доживут.

Весной этого года стало известно о том, что Межведомственная рабочая группа по оценкам рисков оборота криптовалют в России приступила к созданию законопроекта, вводящего криптовалюты в правовое поле страны. Вокруг этого документа ведется много разговоров и споров, однако точной и систематизированной информации об этом документе пока нет.

Именно поэтому ForkLog пообщался с профессором МГИМО и руководителем рабочей группы Элиной Сидоренко, чтобы из первых уст узнать последние новости о работе над этим законопроектом. Так, в ходе интервью Сидоренко рассказала о планах по созданию аналитического центра и негосударственных обменных площадок, где можно будет легально обменять криптовалюты на рубли и наоборот. Кроме этого, она подтвердила информацию об отсутствии планов вводить налогообложение на криптовалютном рынке.

ForkLog: Элина, здравствуйте! Вы как никто другой знаете, как обстоят дела с текстом законопроекта по регулированию криптовалют и чего от него ждать пользователям и бизнесу.

Элина Сидоренко: Это так, однако я пока не имею возможности посвятить вас во все детали, могу лишь обозначить наши ориентиры. Над законопроектом мы начали работать в начале весны этого года. В рамках нашей межведомственной группы, в которую входят представители большого круга министерств и ведомств, в данный момент дорабатывается текст закона. После доработки текст будет представлен на обсуждения всем ведомствам.

FL: Когда это примерно произойдет?

Э. С.: Мы предполагаем, что это произойдет в сентябре-октябре этого года, когда Госдума выйдет из отпуска. Мы намерены его предоставить в осеннюю сессию. Но предварительно мы разошлем его министерствам и ведомствам и вывесим на экспертное обсуждение для того, чтобы все участники рынка смогли высказать свою позицию касательно текста этого документа. Возможно, мы проведем специальное мероприятие наподобие той конференции, которая состоялась в формате диалога бизнеса и власти.

FL: А кто входит в рабочую группу, кто создает текст документа?

Э. С.: В инициативную группу входят представители государственной думы, в том числе автор инициативы, депутат Андрей Луговой. Мы также сотрудничаем с другими комитетами Госдумы. Кроме этого, в группе есть представители Центробанка РФ и Росфинмониторинга. Вопросы технической стандартизации мы, несомненно, будем рассматривать в обязательном сотрудничестве с ФСБ, потому что проблемы криптографии находятся в сфере их компетенции.

FL: О чем именно будет говорится в этом документе? Расскажите хотя бы в общих чертах.

Э. С.: Текст закона, который готовится, будет носить рамочный характер. Мы определим природу криптовалют, основных участников рынка, обозначим их статус, определим основные принципы деятельности крипторынка. Остальные нормы будут содержать отсылочный характер. То есть мы не намерены создавать огромный и, можно сказать, вязкий закон, в котором сразу будут определены все параметры нового рынка. Потому что создать такой закон — значит затормозить развитие рынка.

Мы просто не знаем, в каком направлении этот рынок пойдет: мы не знаем, чем закончится 2017 год и что будет со всеми прошедшими за это время ICO, которые могут сейчас существенно обрушить рынок и даже поменять подход к оценке криптовалют. Наша задача сейчас — дать определенную уверенность участникам рынка и пойти по .

Как вы помните, 1 апреля там приняли закон, признающий криптовалюты законным средством оплаты, и только 25 мая определился статус участников рынка и порядок появления их легального статуса. То есть в России эти вопросы тоже будут решаться планомерно. Сначала мы дадим некоторые гарантии участникам рынка, потом посмотрим на реакцию рынка и постепенно начнем оптимизировать регуляторику под его потребности. Ни в коем случае не наоборот! Не рынок под закон, а закон под рынок.

FL: Хотелось бы знать, каким образом государство будет определять игроков. Будут ли прописано правило KYC (знай своего клиента) в этом законе? Этот вопрос широко обсуждается в сообществе потому, что на одной из конференций вы сказали, что майнеры, пока добывают криптовалюту, не интересуют ни государство, ни правоохранителей, но как только возникает момент обналичивания средств в рубли, например, могут возникнуть вопросы.

Э. С.: Нет, имелся в виду интерес не правоохранителей, а государства. Это совсем другое. У нас существует уже давно система KYC, которая является обязательной не только в России. Таким образом мы выполняем требования ФАТФ (Группа разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег, The Financial Action Task Force).

То есть, когда некая сумма достигает определенного предела, участники рынка должны обязательно идентифицироваться. Сейчас этот предел в России составляет 15 тысяч рублей для электронных кошельков. Кроме этого, у нас существуют определенные лимиты для физлиц и юрлиц относительно банковских переводов и другой деятельности. Почему мы должны делать исключение для криптовалют? И Япония не хочет идти по пути полной анонимности рынка. Если мы создаем правовую экономическую платформу под бизнес, мы должны соблюдать требования ФАТФ. И Япония, и Сингапур, и Швейцария не могут от них уклониться.

На самом деле, этот хайп, который поднимается насчет “полицейской России”, не имеет под собой никакого основания, потому что все страны живут в одном мире и подчиняются одним законам. И в каждой стране есть финансовая разведка, которая головой отвечает за соблюдения 44 основных рекомендаций ФАТФ.

FL: То есть чисто технически это будет выглядеть так: чтобы бизнесу было спокойно работать в России, он должен будет зарегистрировать некий криптовалютный кошелек, который будет привязан к этому бизнесу открыто, чтобы идентифицировать себя перед государством. В будущем это может пригодиться для налогообложения, например. Это так?

Э. С.: О налогообложении пока даже речи не идет. Для нас важно понимать, что происходит на территории нашего государства. И это важно для всех государств. Если человек хочет, чтобы государство могло его защитить, то он должен принимать эти правила. Элементарный пример — погорела компания на ICO, и кто будет эту компанию и инвесторов защищать? Американская юрисдикция? Конечно нет. Все эти компании, которые уходят, например, в Сингапур, не понимают одной важной вещи — в Сингапуре очень жесткое законодательство, как и в США. Поэтому компании со спорными ICO, которые базируются там, должны понимать, что если завтра их бизнес лопнет, то взаимодействовать они будут с западными юрисдикциями напрямую. А они, мягко скажем, будут относиться к такому бизнесу очень недружелюбно.

Насчет регистрирования кошелька — да, мы должны каким-то образом авторизовать человека и прежде всего компанию, но как это будет делаться, мы об этом как раз и думаем. Для нас сейчас очень важен (и это будет прописано в законопроекте) выход участника рынка на обменную площадку.

FL: Расскажите подробнее об этой площадке. Какая она будет — государственная, частная?

Э. С.: Будет много негосударственных площадок. Скорее всего, это будут площадки с биржевым элементом. К таким площадкам будут применяться такие же требования, как и к брокерским компаниям, хотя это все пока условно. То есть у нас есть закон о фондовых рынках, и мы не видим серьезных препятствий в применении положений этого закона для всех участников рынка. Еще раз отмечу, что все это находится в доработке. Однако точно могу сказать, что государственного монополизма в этой сфере не будет.

Нам нет смысла принимать закон, который будет останавливать бизнес. Если бы мы хотели это сделать, то просто оставили все, как есть. И этот бизнес, находясь в правовом вакууме, понял бы свою рискованность. Наша задача — дать российскому бизнесу новый приток энергии, создать вторую Японию, мостик между Западом и Востоком. Мы хотим привлечь на наш рынок иностранные инвестиции, потому что если мы будем создавать российские обменные площадки, совершенно понятно, что криптовалюты будут обмениваться там на рубли и наоборот.

FL: В проекте указано, что также планируется принятие нормативно-правовых актов, обеспечивающих использование блокчейна. Вы тоже работаете в этом направлении?

Э. С.: Блокчейн — это технология. Нельзя регулировать технологию. Наша задача — дать понятие криптовалюте, ввести его в правовое поле и наметить основное движение в сторону легализации бизнеса, работающего с криптовалютами.

FL: Это хорошие новости. А как вы думаете, каковы шансы этого закона быть принятым в таком мягком варианте, без жестких поправок?

Э. С.: Не могу сказать. Пока мы просто выполняем свою работу, проводим очень много серьезных мероприятий, связанных с донесением нашей позиции. Сейчас появляются достаточно тревожные тенденции, и я очень надеюсь, что они не повлияют на решение властей по нашему вопросу. Просто никто не знает, чего ждать, — то ли огромного роста рынка, то ли обрушения крупных ICO, которые могут негативно сказаться не только на криптовалютном рынке, но и на регулировании. Но если все пройдет в размеренном режиме, то препятствий принятия нашего документа я не вижу.

FL: Знаете ли вы, как сейчас обстоят дела с идеей создания национальной криптовалюты?

Э. С.: Насколько мне известно, эта идея сейчас отставлена. Она появилась в 2014 году и очень активно обсуждалась, в том числе на наших площадках. Однако сейчас мы не видим необходимости создания такой криптовалюты. Сейчас акцент сместился на — эта технология сейчас активно апробируется в центральных банках, особенно в межбанковском сотрудничестве. Вот Мастерчейн действительно восторженно воспринимается и банками, и властью. Эта технология имеет огромный потенциал для создания чего-то подобного.

FL: Интересно, что по поводу национальной криптовалюты из разных источников поступает совершенно разная информация. К примеру, участники недавней питерской банковской конференции , что ее необходимо создать, а министр промышленности и торговли Денис Мантуров и вовсе сказал, что она уже … То есть в правительственной среде, кажется, отсутствует консенсус. Так ли это?

Э. С.: Да, консенсуса нет. Поэтому у нас появилась идея создания в России огромной ассоциации или такого аналитического центра, который объединит все существующие сейчас компании, организации и ассоциации для того, чтобы наладить сильный канал связи между бизнесом и государством. Желающих записаться в нашу экспертную группу очень много, но это межведомственная группа. После появления такого центра поучаствовать в развитии блокчейна и криптовалют в России смогут все заинтересованные в этом люди. Центр будет заниматься и аналитикой, и оценкой ICO, и повышением квалификации, и изучением смарт-контрактов.

FL: Хотелось бы прояснить еще один момент: мы все знаем, что в России бизнес активизировался и потихоньку начинает работать с биткоином — это магазины, обменники, рестораны. Судя по всему, правоохранительные органы, не интересуются этим процессом или, так скажем, настороженно наблюдают за ним. Кажется, это хороший знак?

Э. С.: Да, но нужно понимать, что правоохранители бездействуют потому, что нет регулирования. Бизнес находится в вакууме — это с одной стороны. А с другой — бизнес должен очень внимательно следить за изменениями в законодательстве. Как только оно будет вводиться, бизнес, желающий войти в белый сегмент, должен тут же отреагировать коррекцией своей деятельности. В ряде случаев эта коррекция будет минимальной. Например, зарегистрировать себя в качестве индивидуального предпринимателя или создать себе электронный кошелек, специальным образом зарегистрированный, чтобы принимать платежи.

Сейчас бизнес получил уникальную возможность поработать немного в правовом вакууме и понять, насколько экономически целесообразно вести такой бизнес. А мы будем стремиться создавать для него выгодные условия. Если вы не продаете наркотики, оружие и не работаете в даркнете — законодательство существенно облегчит вашу деятельность.

Нашли ошибку в тексте? Выделите ее и нажмите CTRL+ENTER

О ходе подготовке законопроекта о криптовалютах и проблемах их легализации в России «Инвест-Форсайт» беседует с Элиной Леонидовной Сидоренко, профессором кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистики МГИМО, руководителем рабочей группы по оценкам рисков оборота криптовалюты при Госдуме РФ.

— Элина Леонидовна, как сейчас идет работа по подготовке законопроекта о криптовалютах?

— В апреле мы анонсировали, что в октябре законопроект будет готов. Однако ситуация на рынке заставила нас, помимо основного законопроекта, рассмотреть еще несколько вариантов. И вот сейчас все эти проекты отложены, мы наблюдаем за ситуацией, чтобы понять: какое решение будет оптимальным? Без согласования с министерствами и ведомствами, без выработки единой позиции мы вряд ли продвинемся. Что нам сейчас мешает однозначно заявить о своей позиции? Во-первых, мы наблюдали серьезные колебания курса биткоина и других индексных валют, что лишний раз заставило задуматься о высокой волатильности этих инструментов и готовности государства каким-то образом ее компенсировать. Второй момент — обрушение биржи BTC-E и вывод капитала из кошельков Satoshi Fund. Мы понимаем, что у этого платежного инструмента есть некоторые уязвимости и их тоже необходимо каким-то способом компенсировать. Но правоохранительные органы сейчас не готовы расследовать преступления такого рода. Поэтому принятие закона не отменяется, но, скорее всего, откладывается.

— На какой срок?

— В октябре законопроект вряд ли будет готов, потому что мы сейчас будем проходить стадию обсуждения. При благополучном раскладе к зиме будет принято какое-то решение. Сейчас мы ищем консенсус, в том числе между участниками группы. Его нет по некоторым вопросам. В частности, в какое законодательство вносить изменения, должен ли это быть единый закон, либо это должны быть поправки в существующее законодательство. Пока мы придерживаемся версии комплексного подхода — когда должен приниматься некий рамочный закон, а под него вноситься поправки в законодательство. Приоритетным мы считаем определение правовой сущности криптовалют. Россия, скорее всего, не пойдет по пути Японии, которая приравняла криптовалюту к платежным средствам. Для нас принципиально важно сохранить подход к криптовалюте как к некоему товару. То есть это имущество, обладающее больше товарной, нежели денежной сущностью. Почему это важно? Потому что в таком случае мы сможем раз и навсегда закрыть вопрос, связанный с эмиссией. Но мы не можем приравнять криптовалюту к иностранной валюте, потому что здесь опять же возникает вопрос об эмитенте, а криптовалюта — система децентрализованная. Есть возможность определить криптовалюту как цифровой актив. В этом случае вопрос будет состоять в том, будет ли она относиться к одной из существующих категорий цифровых активов. На сегодняшний день мы выделяем имущество, ценные бумаги, деньги и товары как активы. Либо это будет некая пятая сущность.

— Вопрос активно прорабатывается, без его решения к другим вопросам перейти нельзя. Пока мы пытаемся этот вопрос согласовать с министерствами и ведомствами. Но, как отметила Ольга Скоробогатова , в Центробанке все-таки склонны рассматривать криптовалюту как цифровой товар. Эта позиция укладывается в нашу концепцию, потому что принципиально важно для нас отделить, где заканчивается криптовалюта и начинается валюта настоящая.

— Но это означает, что в систему расчетов должен быть включен НДС?

— С НДС — проблема. Страны, которые долгое время вводили НДС на криптовалюту, на сегодняшний день от этой практики отказываются. Достаточно вспомнить Японию, у которой НДС составлял сначала 10%, сейчас 5%, и они уже высказали идею об отказе от него. НДС не является оптимальным налогом для криптовалюты — хотя бы по той причине, что децентрализованная система не позволит надлежащим образом выявлять сделки с НДС. То есть мы сразу уходим в тень. Вряд ли государство заинтересовано в том, чтобы плодить «серые» сегменты экономики. В одном из проектов мы рассматривали возможность освобождения от налогового бремени всех сделок, связанных с криптовалютой, за исключением тех налогов, которые относятся к так называемому стержневому блоку (речь идет, например, о налоге на прибыль). То есть если человек намерен получать прибыль на курсовой стоимости, он должен платить налоги. Другое дело, что сегодня ни в налоговой службе, ни в Росфинмониторинге не выработана модель контроля за потоками криптовалют. По-прежнему открытым остается и вопрос об их анонимности. Игроки этого рынка не очень заинтересованы в том, чтобы надлежащим образом персонифицироваться. А у нас есть закон о легализации преступных доходов, в котором прописано требование знать своего клиента. Это ориентирует нас на необходимость идентификации личности, которая выходит на обменные площадки.

Важным вопросом является и проблема обменников. Тут тоже рассматривается несколько вариантов. Один вариант — обменниками могут быть любые юридические лица, зарегистрированные соответствующим образом. Согласно другому, который сейчас активно обсуждается, обменники должны быть исключительно в рамках бирж и не выходить за рамки брокерской деятельности. Эта позиция понятна, поскольку система биржевой торговли уже всем хорошо известна, она регламентирована, продумана, и было бы, наверное, правильно на базе уже существующей биржи создать некую апробационную площадку.

— А должен ли новый закон регулировать и сам блокчейн?

— Регулирование криптовалюты не означает регулирования технологии. Блокчейн — технология с большим потенциалом, она может улучшить работу системы государственного управления, системы аналитики, мониторинга, сохранения реестров и так далее. Должны ли мы облекать в закон сущность блокчейна? Мне представляется, что нет. И в рамках рабочей группы высказана идея, что сам блокчейн как технология не должен затрагиваться законодательством. Любая технология, взятая под охрану закона, перестает быть передовой, она становится традиционной, соответственно, не имеет права на дальнейшее развитие. Поэтому для нас важно определить некоторые точки, которые позволят отделить блокчейн от других систем, например, систем распределенных реестров Corda, которые сейчас запущены консорциумом R3. То есть некие параметры, которые будут оцениваться в рамках сертификации.

— Для чего это нужно?

— Чтобы мы могли определить, например — криптовалюта это или нет? То есть это продукт блокчейна или нет. Еще это важно с точки зрения внедрения этой технологии в систему государственного управления. Мы не можем внедрять в госуправление нечто, у чего нет определения и отличительных признаков. Но эти признаки не должны быть в законе, потому что завтра поменяется технология, а закон не гибкий, и мы будем всегда на пять шагов позади прогресса. Сертификация позволяет выстроить некие общие форматы и в этих общих форматах определить сферу деятельности. Мы сейчас действительно в начале эпохи, когда уже во многих странах мира серьезно внедряется так называемый инфраструктурный блокчейн. То есть тот блокчейн, который облегчает жизнь и государству, и народу. Тут единственный вопрос, который наша группа рассматривает, — вопрос о верификации данных. Если ведется реестр, мы должны понимать, получая информацию из этого реестра, насколько она легитимна, насколько мы можем информации довериться и отнести в суд как доказательство.

Если речь идет о смарт-контрактах, то мы тоже должны подтвердить легитимность смарт-контракта. Сейчас же, несмотря то что смарт-контракт — это очень интересная сама по себе конструкция, она пока не вышла за рамки администрирования, которое базируется не на законе, а на некой договоренности. Вот эта децентрализация и порождает так называемый криптоанархизм. Очень многие говорят о новом политическом движении, но это движение не туда. Мы не можем себе позволить анархизма. Анархизм возможен только при одном условии — когда у участников рынка есть внутренний контроль. Вот этот внутренний контроль должен быть привит через рамочное законодательство. Без этого мы завтра столкнемся уже не с анархизмом, а напрямую с анархией и охлократией.

— А как развивается ситуация вокруг легализации ICO и токенов?

— Токены и криптовалюта — сходные явления, но если криптовалюта относится больше к вещному праву, то токен — к обязательственному праву. Это ценная бумага. В одном из вариантов законопроекта мы пытаемся показать разницу между токеном и криптовалютой. Скорее всего, мы эти две вещи разделим, потому что с токеном получается весьма сложная история. После последних рекомендаций, данных SEC, сейчас любое IСO может рассматриваться, а может не рассматриваться, как некая организация, которая выпускает ценные бумаги. То есть токены приравниваются к ценным бумагам. Однако четких критериев отнесения SEC не показал. В комиссии говорят, что во внимание будет приниматься совокупность этих обстоятельств и рассматриваться в индивидуальном порядке. Это очень опасная позиция. Есть очень серьезная ответственность за нарушение правил на рынке ценных бумаг, но нет четкого понимания: относятся ли сюда токены? Вероятно, подобную рекомендацию в ближайшее время примут в других странах, которые находятся в финансовой коалиции с США. Если будет так, это, скорее всего, приведет к тому, что «хайп» вокруг ICO будет несколько — а может, и существенно — снижен. Особенно принимая во внимание, что сейчас много проектов явно мошеннических, и это будет выявлено уже где-то в начале 2018 года, в результате возможно некоторое обрушение рынка.

В этой ситуации принимать закон нецелесообразно. Любой закон должен быть принят тогда, когда есть устойчивая практика, которой не может быть в условиях «хайпа». Мы ждем момента, когда рынок стабилизируется, когда откровенно мошеннические элементы будут выжаты с рынка, тогда мы перейдем к правовому регулированию. Сейчас же мы не видим для себя возможности урегулировать это в либеральном духе.

— А каково будет отношение к производителям товаров и услуг, которые продают свою продукцию за криптовалюту?

— Как только мы легализуем понятие криптовалюты, это станет возможным. Сейчас в России они находятся вне рамок правового регулирования. Есть неотмененное письмо Центрального банка и последовавшее за ним письмо Росфинмониторинга, где все операции, связанные с криптовалютой, рассматриваются как сомнительные. О чем здесь идет речь? Хотя бы о той простой вещи, что криптовалюта не может рассматриваться как средство платежа. Между тем, есть статья 27 закона о Центральном банке Российской Федерации, где написано: запрещены денежные суррогаты. Правоохранительными органами, не имеющими иных разъяснений, криптовалюта, которая используется как средство платежа, может рассматриваться как денежный суррогат. Поэтому сейчас продажа за криптовалюту — вещь весьма и весьма сомнительная. Но есть вариант мены, и, если криптовалюта будет определена как актив, мы будем говорить, что один актив обменивается на другой, и это будет спокойно укладываться в бухгалтерские проводки и будет понятно суду в случае спора.

— Рабочей группой обсуждалось будущее регулирование и, может быть, саморегулирование рынка криптовалюты?

— Мы в качестве одного из вариантов рассматривали возможность того, что основной контроль за этим рынком возьмет на себя Центральный банк вместе с, например, Министерством финансов. Для Центрального банка это привычная работа, которую он довольно активно ведет. Что касается финансового контроля, то он, естественно, будет возложен на Росфинмониторинг, потому что никакой другой орган Российской Федерации не обладает столь серьезной компетенцией в выявлении, расследовании и контроле за спорными финансовыми операциями. Налоговая служба будет заниматься налоговыми вопросами, всеми вопросами нарушения законности — Генеральная прокуратура. Соответственно, вопросы расследования преступлений, скорее всего, в зависимости от тяжести преступлений уйдут Следственному комитету и МВД Российской Федерации.

Что касается саморегулирования, то, вы знаете, наверное, правильно сделали японцы: они пошли по пути так называемого последовательного принятия закона. Сначала они определили статус криптовалют. Затем, через полтора месяца, определили статус обменных площадок. Они находятся в стадии наблюдения, видят, как развивается рынок, и самые благополучные практики выявляют, фиксируют и отражают в законе. Мы для себя видим возможность по такому же пути пойти. Криптовалюты — новый инструмент, для которого губительно жесткое и детальное регулирование.

— Возможно, в будущем речь пойдет о квалификационных требованиях для участников рынка криптовалют?

— Это проблема уже не законодательства. Вообще, у нашей группы есть серьезная проблема. У нас еще не налажен диалог непосредственно с самим бизнесом. Сейчас мы эту проблему должны закрыть, мы видим для себя возможность объединения всех участников рынка на базе либо аналитического центра, либо ассоциации, которая была бы своеобразным мостиком между властью и бизнесом. Эта идея сейчас рассматривается, в сентябре, возможно, мы сможем уже анонсировать саму идею создания такого центра. Этот центр и будет разрабатывать на серьезном научном уровне блок рекомендаций, для которых нужны компетенции участников рынка. То, что мы без этих компетенций жить не сможем, уже однозначно.

— Есть ли вероятность, что закон будет принят в 2018 году?

— Я думаю, да. Все зависит от того, как будет реагировать рынок. Сейчас, кроме Японии, ни одна страна не решилась на кардинальное регулирование этих вопросов. Россия может стать второй страной и получит тем самым ряд серьезных экономических преференций. Неслучайно именно Российская Федерация в ОЭСР была первой страной, заявившей, что будет разрабатывать систему блокчейна. И первый доклад, который будет представлен в разделе цифровой экономики ОЭСР, будет именно российским. С другой стороны, принятие этого закона на стадии падения рынка может сыграть плохую роль с репутационной точки зрения, потому что мы не сможем на пике рисков четко и правильно на них отреагировать. В этом случае история выйдет заведомо провальная.

— Почему сейчас важен этот закон?

— Во-первых, по соображениям развития рынка. Тут ситуация, когда ты не спрячешься от воды — поток уже идет. И мы должны постараться этой стихией управлять. Управлять ею можно, создав рамочный закон, который четко обозначит, где заканчивается свобода одного и начинается свобода другого. Второй вопрос связан с безопасностью. Поскольку пока у нас не определена сущность криптовалюты, мы не можем защитить лиц, вложившихся в какой-то фонд и потерявших деньги, ведь криптовалюта сегодня юридически не существует.

Есть еще один важный вопрос. Многие сейчас заинтересованы в проведении ICO, но некоторые юридические лица просто не могут поставить на баланс криптовалюту. Как только она появится как новое имущество и будет укладываться, например, в статью 128-ю ГК «Объекты имущественных прав», мы сможем поставить ее на баланс, определить некие параметры и бухгалтерского учета, и гарантий безопасности от хищений. Более того, принятие этого закона заставит правоохранительные органы заняться выработкой эффективной методики расследования такого рода преступлений. Сейчас она просто отсутствует. Несмотря на удачные примеры в международной практике выявления крупных наркобирж, которые торговали за криптовалюту, пока можно сказать, что это была удача правоохранительных органов. Нельзя это назвать результатом качественной работы.

Еще одна важная проблема возникает в связи с арестом Александра Винника . Фактически его обвиняют в легализации преступных доходов. Но под легализацией преступных доходов могут пониматься любые сделки, которые связаны с укрывательством денег, добытых в результате совершения преступления, а криптовалюты в силу своей анонимности дают основание полагать, что именно так все и было. Мы понимаем, что «ахиллесовой пятой» криптоиндустрии является именно то, что в какой-то момент любого ее участника можно обвинить в такой легализации. А это преступление относится к преступлениям универсальной юрисдикции, то есть его может расследовать любое государство. Что значит: российские граждане могут быть привлечены к ответственности по законодательству любой страны мира, включая Америку, за совершение преступлений даже на территории Российской Федерации. То есть в отсутствие законодательной базы мы делаем уязвимыми наших граждан.

Есть еще один важный момент, связанный с тем, что на фоне «хайпа» вокруг криптовалюты и блокчейна многие люди вытаскивают свои «белые» деньги и переводят в «серый» сегмент. Естественно, это не может радовать правоохранительные органы, они понимают, что должны на это отреагировать — но отреагировать они смогут только тогда, когда будет соответствующий закон.

Беседовал Константин Фрумкин

Подписывайтесь на канал « » в «Яндекс.Дзене»
Подписывайтесь на наши телеграм-каналы «